Новости
  Место встречи
  О Кате
  Вехи
  Фотоальбом
  Пресса
Репортажи, рецензии
Телепередачи
Радиопередачи
  Всячина
  Обратная связь
рус/eng
Русская версияEnglish version

   Пресса
«ХОЧУ ВО ВСЕМ БЫТЬ ПЕРВОЙ!»


«Отдохни! ИМЕНА»
апрель 2008

Ее первым телевизионным опытом стала программа "Русское лото" - студентка "Щуки" так непосредственно и артистично выносила подносы с подарками, что была замечена режиссером Розовским, который позвал ее к себе в театр. Причем сразу на главные роли. Позже этот, уже театральный опыт очень пригодился ей в кино.

За ней с детства закрепился образ правильной девочки, этакой отличницы. А она всегда, несмотря на эту правильность, была человеком авантюрным, отчаянным. Что это, если не авантюра, - поездка с группой артистов мюзикла "Норд-Ост" на Северный полюс, да еще пение на 40-градусном морозе?! Еще до всех "Цирков со звездами" она без страховки на 20-метровой высоте исполняла номер "Встревоженное сердце" из мюзикла "Норд-Ост" и парила над землей во время церемонии "Золотой маски"... Она очень мягкая, в ней совсем нет резкости, даже двигается плавно и говорит негромко. Но за всем этим ощущается сильный характер, умение постоять за себя. Гусева проста в общении, но чувствуется, что знает себе цену и в любой момент может обозначить дистанцию. Она признается, что всегда хочет быть первой. И во многом ей это удается, недаром же сегодня она - одна из самых ярких актрис российского кинематографа и звезда Театра им. Моссовета.

- Катя, как вы считаете, случай или судьба "правит бал" в вашей жизни?

- Судьба всегда предоставляет шанс, однако на дороге не лежит красная коробка, на которой большими золотыми буквами написано: "Твой шанс. Не пройди мимо". Это же надо еще разглядеть! И не полениться, не побояться рискнуть. Поэтому многое в наших руках. Нужно быть внимательным, пытливым, ищущим. Мне так кажется. Говорят же: "Под лежачий камень вода не течет". Хотя все равно на все воля Божья.

- Того, чего очень хочешь, нужно активно добиваться или же лучше свое желание отпустить - и только тогда оно исполнится?..

- Это синдром спортсмена - добиваться, долбиться, открывать двери. Синдром чемпиона. Проведя какое-то время вместе со спортсменами (в "Звездах на льду"), я видела, как эти люди - сильные, красивые, молодые - переносят эту схему в жизнь. Это очень интересно. Но если в профессии это может работать, то в жизни не всегда. В жизни немножко другие законы. Приходится быть мудрее и тоньше. В жизни есть полутона, оттенки, нюансы. Вот сейчас я вместе с сыном Лешей перечитываю "Алые паруса". Помните, как Грэй выбирал у лавочника ткань для парусов? Он пересмотрел множество оттенков алого, но не мог найти тот самый алый, который видел внутри себя. Это касается не только выбора цвета. Поскольку я человек ранимый, чуткий и чувствительный, то я вижу полутона, ловлю нюансы настроения человека.

 - Но в чем-то и вы наверняка максималистка. Например, достойно уважения то, что вы никогда не курили.

 - Да, но одно время мне было стыдно, что я не курю, потому что курили все. Это считалось достоинством, достижением. Это же было классно - в одиннадцатом классе выйти за угол школы, там же с сигареткой и проходило все общение, собственно, вся жизнь. А я не входила в число этих передовых. И когда мне предлагали: "Пошли покурим", мне было страшно произносить фразу: "А я не курю". Мне казалось, что я какая-то серая мышь, моль. Мне было ужасно неловко. Но потом вдруг что-то произошло, и я просто поменяла интонацию, фраза не изменилась, но звучать она стала по-другому. Я говорила: "А я - не курю".

 - В школе у вас был "комплекс отличницы"?

 - Нет, в школе я не была отличницей, у меня были и тройки, и четверки, но мой внешний облик, мое поведение, словом, мой образ, вплоть до густой косы ниже талии априори говорил о том, что такая девочка не может быть троечницей. То есть меня скорее оценивали не по уровню знаний, а по внешнему фактору. И отметки зачастую не соответствовали этому уровню знаний. Если у меня были твердые четверки по алгебре и геометрии, то исключительно благодаря моему однокласснику Денису, который решал мои варианты и мама которого была нашим классным руководителем в десятом и одиннадцатом классах. А наша учительница по этим предметам так меня к доске и не вызвала ни разу, понимая, каким это будет для меня стрессом.

 - А откуда эта в хорошем смысле "правильность"? Природное или папа с мамой воспитали?

 - Ну, конечно, природное. Я вообще не знаю, можно ли воспитанием корректировать то, что дано свыше. Не знаю. Надеюсь, что можно. Хотя бы отчасти. Макаренко, кажется, никто не отменял.

 - Еще о генах и воспитании... Помню, как вы рассказывали, что сами мастерили шляпы для роли Стеллы из "Трамвая Желания" ("В пространстве Теннесси У.", Театр имени Моссовета). Эти способности у вас наследственные: родители - закройщики, папа - высококлассный портной...

 - Я действительно рукодельница. Очень люблю что-то делать своими руками, но сейчас в силу отсутствия времени перестала этим заниматься. Хотя для моих ролей непременно делаю что-то свое. Меня это греет. Так, для Стеллы сама склеила розовую целлофановую шапочку с бабочками, а для Люси из "Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда" - оранжевый веер из перьев. Очень часто мастерю какие-то штуки Леше для школы. Например, нужно было сделать "кассы". Это такая папка с миниатюрными кармашками, в которые вкладываются карточки с цифрами, буквами, прямоугольниками: красными, синими и т.д. Они не продаются, и все мамы делают их сами. И у Леши были самые крутые "кассы" в классе. Тогда он был под впечатлением от "Пиратов Карибского моря". И на его "кассах" был черный пиратский флаг, а из белого целлофанового пакета я сделала череп с костями и черными глазницами. У кого-то были "кассы" с Винни-Пухом, у кого-то в горошек, а у Леши - пиратские. А совсем недавно Леша меня очень растрогал своим подарком - он сделал мне очаровательнейшие кулон и колечко, сплел их из хаотически перекрученной медной проволоки. Он купил ее у какого-то мальчика, эту проволоку. Есть такие будущие бизнесмены, с коммерческой жилкой. Я была потрясена, спрашивала Лешу, как он это сделал, да еще угадал размер колечка.

 - Опять же: папа в детстве играл на скрипке, а вы - прекрасно поете...

 - Папа недолго музицировал. Он учился в музыкальной школе по классу скрипки и одновременно играл в хоккей. Так продолжалось до тех пор, пока тренер и команда не узнали, что он этими же руками держит смычок и скрипку, а педагог, которая ставила ему руку, не узнала, что он этими руками держит клюшку. На этом все закончилось: и хоккей, и скрипка. В команде засмеяли, а педагог от него отказалась. Но музыку у нас дома любили все. И гитара у нас была. Мы обожали всей семьей, вчетвером - мама, папа, я и моя младшая сестра, - распевать песни.

 - Вы сами как-то сказали, что детей надо направлять и даже заставлять заниматься чем-то. Ваши родители считали так же?

 - Нет, меня не заставляли. У меня была подруга, которая как раз занималась в музыкальной школе по классу скрипки. Это была худенькая тоненькая девочка, с шеей, вечно склоненной на левый бок, с очень коротко подстриженными ногтями, немножко сутулая, потому что ей все время приходилось носить с собой папки с нотами, учебники, тетради и скрипку... Когда я ей звонила, всегда слышала одно и то же: "А-а-а-а-а" (это были гаммы), и когда я говорила: "Иру позовите, пожалуйста", мне отвечали: "Ира занимается". Ира рассказывала мне о своих мучениях, и я этими яркими впечатлениями делилась с мамой, поскольку мы были подружками. Поэтому мама даже не осмеливалась предложить мне: "Доченька, а давай мы тебя тоже в музыкальную школу отдадим". Вообще, меня в детстве ничем не заставляли заниматься, все только по желанию. А я была человеком увлекающимся и часто пробовала что-то, меняла спортивные секции. Когда надоедало, начинала заниматься чем-то другим.

 - И в какой же секции задержались дольше всего?

 - Наверное, на плавании. А еще довольно долго танцевала в ансамбле "Колхида".

 - Так вот почему вы сына Алешу отдали на плавание.

 - Да, это был мой выбор. Правда, сначала, в пять лет, мы хотели отдать его в единоборства, но Александр Иншаков, к которому я обратилась за советом, сказал: "Да пусть поплавает годик-два, это база для любого вида спорта. А там посмотрим. Пока рановато". И вот мы начали плавать и как-то задержались там - стало получаться. Но наступил момент, когда надо было решать: либо профессиональный спорт, либо - здоровье. Такой момент в спорте всегда наступает. И у нас этот вопрос встал, потому что плавание стало занимать слишком уж большую часть Лешиной детской жизни - он ходил на плавание шесть раз в неделю, вдобавок спортшкола находилась очень далеко от нашего дома, так что приходилось его туда еще и возить. Мы вынуждены были поменять тренера и спортшколу. Количество дней с тренировками сократилось, и мы Алешу немножечко разгрузили. У нас была цель - не лишать ребенка детства и дать ему возможность заниматься еще чем-то - учить английский, заниматься рисованием. Теперь он рисует дома и раз в неделю посещает мастерскую скульптора Клыкова.

 - То есть теперь и с эстетическим воспитанием у него все в порядке... А что для вас сегодня значат музыка, пение?

 - Это уже не просто увлечение, хобби, а профессиональное занятие. Я ищу себя, экспериментирую с разными музыкальными жанрами. Недавно вышел мой первый сольный альбом с робким названием "Может быть, получится" в стиле поп-музыки. Кроме того, у нас сложилась концертная программа с Леонидом Серебренниковым. Программа все время видоизменяется, выступаем на серьезных площадках - в филармонии, в Доме музыки. Много гастролируем - и по России, и за рубежом. Вдобавок сейчас к юбилею Театра им. Моссовета репетирую роль Марии Магдалины в музыкальном спектакле "Иисус Христос - суперзвезда". Это спектакль-долгожитель, он идет более 10 лет - можно сказать, визитная карточка театра. За десять лет он оброс и своей аудиторией, и своими поклонниками. Признаюсь, вводиться в такой спектакль очень сложно, но... это великая музыка Вебера! И все сложности кажутся незначительными в сравнении с таким музыкальным материалом... В общем, сейчас я уделяю музыке много времени. И мне это доставляет громадное удовольствие.

 - Став студенткой "Щуки", сразу поняли, что это ваше, или были сомнения? Ведь вы сначала собиралась совсем в другой вуз, далекий от театра...

 - Сразу поняла, что мое! Я чувствовала себя как рыба в воде, было ощущение, что наконец то, за что меня казнили, ругали в школе (например, замечание: "Пела на уроке географии") - словом, за что я была бита там, здесь оказалось как раз к месту. Моя фантазия и многое другое из того, что мне мешало в школе, очень пригодилось в институте.

 - И не было никаких спадов-подъемов?

 - Было собственное непонимание - мне казалось, что я в свои семнадцать лет, еще ничего не пережив, не могу играть этюды на тему "я в предлагаемых обстоятельствах". И мне было сложно это играть. К тому же казалось, что моя жизнь на тот момент не может быть интересна никому, потому что я сама ничего такого большого и главного, чем могла бы поделиться со сцены, не открыла и не узнала. Поэтому все мои самостоятельные работы были острохарактерными ролями. В моем понимании быть актрисой - значило играть роли, совершенно непохожие на себя, быть не собой, а кем-то, то есть проживать чужие жизни, перевоплотившись в кого-то. И этот процесс перевоплощения доставлял мне огромное удовольствие - будь то животное, женщина преклонного возраста, даже предмет, кто и что угодно, только не я! А добивались от меня в этюдах как раз другого, того, от чего я бежала. И распределяли в отрывках на молодую лирическую героиню, говорили, что это мой материал, а мне он был категорически неинтересен - я хотела быть артисткой! А быть артисткой, как я уже говорила, означало для меня не себя играть, а быть как можно дальше от себя. Вот такое непонимание профессии, нежелание быть собой существовало первое время. Потом прошло.

 - То есть потом вы поняли, что актрисе не нужен багаж собственных переживаний, в том числе отрицательных?

 - Понимаете, душа, она живая. Она может болеть не только своими болячками, но и чужими. Когда кому-то рядом плохо, порой ты эту боль переживаешь гораздо сильнее, чем даже тот человек, который мучается и страдает. Все зависит от твоего сердца, от того, насколько ты восприимчив. Для того чтобы сыграть Медею, которая не простила измены мужу и, чтобы наказать его, отомстить, сварила собственных детей и накормила его этим супом, не нужно все это проделывать в жизни. Поэтому все эти разговоры о том, что вот в жизни все так замечательно, а играет, мол, такие трагедийные роли... Да, представьте себе, фантазия гораздо богаче, чем жизненный опыт, если ее правильно развивать и быть чутким.

 - Но фантазии фантазиями, а все равно, как говорят актеры, "все берется из себя"...

 - Да, бывает, думаешь: "Ничего общего у меня с этим отвратительным персонажем нет!" На второй день: "Ну, почти нет". На третий день признаешься себе: "Есть". Ты достаешь что-то из себя, из глубины, начинаешь культивировать это, развивать - а потом действительно приходится от этого избавляться. Но, как правило, роли очищают. Ты этот негатив отдаешь. Почему я дома человек спокойный, мягкий, неконфликтный? Потому что мне есть куда деть свои негативные эмоции, есть где освободиться. И поэтому же я не боюсь тяжелых ролей.

 - Вы как-то сказали, что не очень верите в женскую дружбу и не очень нуждаетесь в подругах...

 - А что такое подруга?

 - Но, Катя, я ведь вижу, как вы доброжелательны к людям, как вы с ними общаетесь, как тепло говорите о многих...

 - Да, я открыта людям. Я не человек в футляре и не сухарь. Но, знаете, в актерской среде очень сложно дружить - и не потому, что много интриг и зависти, как думают многие, а просто потому, что наша жизнь, моя по крайней мере, с лихвой насыщена общением, приходится сталкиваться и общаться с огромным количеством людей разных профессий. Так что сил и желания на более плотное общение вне работы уже не остается. Хочется уединения. Я самодостаточный человек. Я кошка, которая гуляет сама по себе. У меня есть семья. Мне не нужны чьи-то советы. Есть с кем советоваться. И мне не нужна жилетка, в которую можно поплакаться. Конечно, мне грех жаловаться на судьбу. Но это не значит, что у меня всегда все было в розовых тонах. Просто мне не свойственно выносить свои проблемы и переживания на публику, на страницы журналов и газет.

 - Так же было и в юношеские годы?

 - Нет, это пришло уже с какой-то зрелостью, взрослостью. Есть что-то самое дорогое для тебя - и больше нет желания расплескиваться.

 - После окончания института никого из вашего курса не взяли в родной Театр имени Вахтангова....

 - А мы даже не показывались курсом в Театр имени Вахтангова, потому что туда почти полностью взяли предыдущий курс, который вел Владимир Иванов, - там учились замечательные артисты: Маша Аронова, Паша Сафонов (сегодня и режиссер), Нонна Гришаева, Аня Дубровская. Так что в нас не было необходимости, труппа и так была очень большая.

 - И вы показывались в другие театры?

 - Нет, в другие театры я не ходила, потому что еще во время учебы стала работать в телепрограмме "Русское лото", которую вел наш педагог Михаил Борисович Борисов. Выносила подносы с подарками. До меня это делали модели: красивые, длинноногие, но холодные и равнодушные к происходящему девушки. И руководство решило поменять моделей на артистку. В этой передаче была теплая атмосфера, какая-то искренняя радость за бабушку, которая вдруг получила блинницу "Тефаль" и была счастлива, потому что она всю жизнь жарила на сковородке, а оказывалось, что можно вот так. Почему было с ней эту радость не разделить? Мы каждый раз, даже под какие-то небольшие события, разыгрывали сценки. Например, 12 марта была премьера балета "Спартак", и мы в этот день на программе показывали маленький кусочек из этого балета. Мы придумывали этюды, небольшие зарисовки, порой смешные, а иногда серьезные, как на 9 Мая. И я получала хорошие деньги, поскольку это был прямой эфир. Работать в прямом эфире очень сложно, это чрезвычайно организует, это огромная ответственность. Кроме того, я училась работать с камерой. То есть это был мой первый телевизионный опыт. Там же я познакомилась с режиссером Марком Розовским, который приходил на нашу программу. Он меня приметил и пригласил в свой театр. Марк Григорьевич тогда искал молодую героиню, поскольку у него был огромный репертуар в двадцать восемь спектаклей. И когда я пришла к нему, в театр "У Никитских ворот", он просто разложил передо мной весь репертуар и начал перечислять названия спектаклей, в которых он хотел бы, чтобы я попробовала себя. И я решила, что лучше играть роли у него, чем сидеть и ждать своего часа в большом академическом театре. И сыграла у Розовского и "Бедную Лизу", и "Романсы с Обломовым" (Ольгу Ильинскую), и Ирину в "Утиной охоте", и Сонечку Мармеладову, и многое другое.

 - Что дал вам театр Розовского кроме шикарного репертуара, которому действительно может позавидовать любая артистка?

 - Огромный опыт. Опыт сценической правды. Так как сцена там совсем небольшая, а в зрительном зале всего сто мест, то между первым рядом и сценой всегда еще ставились банкетки, и на подоконниках тоже сидели зрители, там были специальные мягкие черные пуфы. И когда ты играла на авансцене, ты видела коленки: джинсовые, в сеточку... То есть зрители были буквально на носу. И это, конечно, была школа, школа правды на сцене. Я не могла сфальшивить. Я проживала все по-честному, пропуская через себя каждую реплику, каждое слово. Я не могла прикрыться веером и всплакнуть. Нет, если я плакала, то это были мои, настоящие слезы. Начала я играть у Розовского, еще будучи студенткой четвертого курса. А на следующий день после выпускного вечера, в пять утра, я уже должна была быть на "Мосфильме", уезжала на свои первые съемки в картине "Змеиный источник" Николая Лебедева. Та честность и достоверность, которой учил меня театр Розовского, очень пригодились в кино. Я не почувствовала какую-то колоссальную разницу. Если бы я играла в Театре Российской армии, наверное, было бы сложнее. Атаку меня все получилось гармонично. И даже потом, уже какое-то время играя в Театре имени Моссовета, я эти понятия - театр и кино - не разделяла. В дипломе было написано "Актриса театра и кино". И для меня большой разницы между ними не было - до тех пор, пока я не попала в мюзикл "Норд-Ост". Вот тогда я ощутила всю степень театральной условности, музыкальной условности, жанра, очень отличающегося от драматического. И это была уже другая часть жизни, очень интересная, яркая, незабываемая...

 - Пробы в "Змеиный источник" были первыми?

 - Тогда так мало снималось кино... Да, кажется, это были первые мои пробы.

 - И какие остались впечатления, воспоминания: все-таки первая работа, да еще рядом такие партнеры - Евгений Миронов, Ольга Остроумова?

 - Это был малобюджетный проект. Одновременно снималось сразу несколько фильмов, в том числе этот. Было катастрофически мало пленки. Съемочный период, по-моему, был двадцать восемь дней. Снимал картину блистательный оператор Сергей Астахов, который меня в прямом смысле обучил профессии, он водил меня буквально за руку и объяснял все на пальцах, в общем, очень много в меня вложил. Режиссер Коля Лебедев был дебютантом, ему надо было делать кино, у него было много актеров и задач. Он сам очень волновался и не мог мне уделить столько времени, сколько мне хотелось бы. Я очень благодарна и Сереже Астахову, и, конечно, Жене Миронову, и Ольге Михайловне Остроумовой. Они тоже стали моими учителями, хотя сами, может быть, этого и не понимали, и не ощущали тогда. А я наблюдала за ними и все впитывала. Никогда не забуду зеленую тетрадь в 12 листов, в которую Женя переписал роль. Она была в клеточку, и каждый лист этой тетрадки был исписан текстом, который Женя еще и придумывал. Там шла такая работа над ролью... Например, он выбирал себе очки из 30 оправ и нашел именно те, которые, он считал, нужны для его героя. И я, конечно, широко открытыми глазами смотрела на это все. Была поражена такой требовательностью к себе, к профессии.

 - Вы общались за площадкой, разговаривали?

 - Да, безусловно. Правда, мы проводили вместе не так много времени, съемочный период короткий, к тому же моя роль шла практически из кадра в кадр, а другие актеры приезжали на несколько съемочных дней. Снимали мы очень плотно, смены были по двенадцать-четырнадцать часов, так что у нас почти не было перерывов. Но по-другому не получилось бы. Мы репетировали бесконечно, потому что у нас не было пленки. Постоянно приходил директор картины, который говорил: "Ос-та-лось двадцать метров, ос-та-лось двенадцать метров, ос-та-лось семь метров". Коля был в таком напряжении, как будто на электрическом стуле. При чем тут Катя Гусева?! Ему просто нужно было уложиться в эти рамки да еще сделать хорошее кино. И оно получилось стильным, захватывающим, выдержанным в жанре.

 - Собой были довольны?

 - Все равно, когда смотришь, происходит какая-то работа над ошибками. Очень сложно актеру воспринимать картину со своим участием просто как зрителю, абстрагируясь. Если ты смотришь сразу, возникают одни ощущения, а спустя несколько лет - уже другие, все меняется.

 - Пересматриваете свои картины?

 - Нет, я как-то спокойно отношусь к своему творчеству, без фанатизма. Есть множество замечательных картин, которые хочется смотреть и пересматривать, и далеко не все с моим участием. Так что в этом смысле я здоровый человек.

 - Случалось ли, что после выхода картины вы были разочарованы, расстроены, хотя в процессе получали удовольствие?

 - К сожалению, да. Бывает, стараешься сделать роль глубокой, но потом, после монтажа, все это уходит. Очень жаль, когда ты билась за роль, тебе отказывали со словами: "Не твой материал", ты просила хотя бы попробовать... В результате говорили "Гениально!" и утверждали. Ты старалась, даже стригла волосы ради образа, а у тебя половину роли, причем очень важные для тебя сцены, выкидывали в корзину. Это удар. Это пережить тяжело. Но в кино это часто случается. А вот в театре ты - творец! Ты властелин. Режиссер выпустил спектакль, ушел (смеется), а ты осталась на сцене... Театр - это магия!

 - Помните, какие чувства испытали от первых заработанных денег в "Русском лото" и как их потратили?

 - У меня тогда была повышенная стипендия Станиславского. И еще я была лучшей студенткой года, что тоже приносило какие-то дивиденды. Плюс еще заработок в "Русском лото". Так что я была в полном шоколаде. Я помню туфли "Ле Монти", которые я купила с первой зарплаты. Они были замшевые, с лакированным каблучком и носочком - прелесть! Они и сейчас стоят у меня перед глазами. И еще - платье, похожее на школьное, темно-синего цвета, с юбочкой солнце-клеш до колен, с белым воротником и манжетами. Очень красивое!

 - На что приятнее всего тратить деньги сейчас?

 - На подарки. На детские вещи сыну, близким людям. Очень люблю мужские вещи, обожаю мужские магазины. Могу на глаз купить мужу любую одежду. Кстати, мой папа может посмотреть на человека, снять мерки и, не записывая, на память, без примерок, сшить, например, брюки, которые будут идеально сидеть.

 - А вы сами как выбираете свой стиль в одежде?

 - По-разному бывает. В прошлом году очень хотелось внести новую деталь в свой гардероб. И вот я снялась в картине "Платки", где играла художницу с Павлово-Посадской фабрики. Теперь, глядя на любой платок, вижу, по каким лекалам он сделан. (Например, на шестнадцать лет бабушка подарила мне платок, и, уже снимаясь, я узнала, что он называется "Весна священная".) Я дала себе слово, что не буду носить ни шапки, ни шарфы, ни палантины - все долой, только павловопосадские платки! Я даже хотела заниматься продвижением этих платков. И периодически думаю: "Ну почему я не надела павловопосадский платок? Он бы сюда так подошел!" Там, на фабрике, такой выбор самых разнообразных платков - это что-то невероятное! Красота просто божественная. И потом - ощущение-то какое: у тебя на плечах лежат "Цветы России"... Я скупила почти весь склад!

 - Вы всегда подчеркиваете, что не любите конфликтных ситуаций...

 - Да, открытых конфликтов я всячески избегаю, потому что победить можно совершенно другим способом. Своих врагов нужно любить. Стараюсь руководствоваться этим принципом. И пока все складывалось вроде бы удачно. Конечно же мне комфортнее существовать в доброжелательной атмосфере.

 - А враги - это гипотетическое выражение или все-таки они есть? Приходится общаться с людьми крайне неприятными?

 - Профессия публичная. И порой я общаюсь с теми людьми, к которым по доброй воле не подошла бы ближе чем на десять метров. Но профессия меня с ними сводит. И мне нужно каким-то образом выжить в этой ситуации. Очень многие раздражают, выводят из себя, но приходится какое-то время идти с ними рядом, делать что-то совместное. Можно, конечно, встать в позу, сказать: "Я не буду", хлопнуть дверью и уйти, а можно понять, ради чего ты это делаешь. Это непростой вопрос.

 - А что более всего отталкивает и раздражает в людях?

 - Панибратство некое раздражает. Меня отталкивает излишнее внимание, раздражает, когда люди начинают судить и вовлекают в эти пересуды. Несправедливость. Да масса вещей раздражает и очень не нравится.

 - Вы честолюбивы?

 - Да, во мне много честолюбия.

 - И в чем оно проявляется?

 - В желании быть первой.

 - Честно говоря, это чувствовалось даже в проекте "Звезды на льду".

 - А там были люди, которые не хотели стать первыми?

 - Некоторые говорили, что да.

 - Наверное, это или те, которые понимали, что они не смогут быть первыми, или те, которые априори были первыми, и остальным было до них настолько далеко, что они могли позволить себе расслабиться в этом смысле.

 - Бывает, актеры расстраиваются, когда цветы дарят коллеге по спектаклю, а не им...

 - Это все так глупо и мелко. Я даже не допускаю этого. Хотя знаю случаи, когда кто-то специально заказывал себе цветы. Слава Богу, я не больная (смеется). Такого порока во мне нет. И потом, я про себя почти все знаю. Мне не нужно никаких подтверждений, похвал, высокопарных фраз. Что касается статей о себе... Этого я очень мало читаю. В основном читаю интервью, потому что за свои слова привыкла отвечать. Но аплодисменты и цветы от зрителей - это конечно же приятно. Да и вообще, обложки, премии - это как грамота в школе, медаль в спорте. Значит, ты что-то сделал, а кто-то это заметил и поощрил. Так я к этому относилась и отношусь. Сейчас есть спрос - поэтому есть предложение. Кто знает, может, придет время, когда меня не будут ни о чем спрашивать. Тогда все будет по-другому. Но пока - так. И слава Богу.

 - Когда Марк Анатольевич Захаров собирался принимать Анну Большову в театр, он спросил ее: "Аня, а вы хороший человек?" Что бы ответили о себе вы?

 - Да, я хороший. Сразу вспоминается реприза Евгения Гришковца: "Я хороший" (улыбается).

 - Как вам кажется, вы сильно изменились с юности?

 - Индивидуальность, я думаю, остается. Хотя со временем, с опытом все мы развиваемся, меняемся. И это во многом зависит от того, как ты живешь, с кем ты живешь... Наверное, о своей натуре я могу сказать, что если в юности это был какой-то квадрат, то сейчас это уже такой много-много-многоугольник.


Марина ЗЕЛЬЦЕР


o Родилась в Москве 9 июля 1976 года o В школе занималась спортом и танцами (ансамбль "Колхида") o В1997 году окончила Училище им. Щукина (курс Евгения Симонова) o Актриса театра "У Никитских ворот" (1997-2001) o Номинация на премию "Золотая маска" (спектакль "Норд-Ост", лучшая женская роль, 2003) o С 2003 года - актриса Театра им. Моссовета o Приз "Лучшая актриса телесериала" на фестивале "Виват кино России" в Санкт-Петербурге (Ольга Белова, "Бригада", 2004) o Лауреат театральной премии "Чайка" в номинации "Обольстительная женщина" (Люси Харрис, спектакль "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда", 2005)


Катя невероятно работоспособный человек, большая умница, и главное - она синтетическая актриса: и поет, и танцует, и играет. Да, еще и хороша собой... Ну, в общем, необыкновенная женщина.
Ольга Кабо, актриса

Я всегда уважал и уважаю профессионалов. Профессионализм - это как раз то качество, которого многим не хватает в нашей страшно тяжелой профессии. А Катюша - замечательная актриса и в высокой степени профессионал. Это здорово! И за это я ее очень уважаю.
Сергей Безруков, актер

 назад

 
 
© Александра Сухостат, Basil Pro
Последнее обновление 2/12/2011
Хостинг, поддержка и реклама: НЕТФОРТ
Rambler's Top100